Одним из наиболее распространенных возражений, которые мусульмане выдвигают против божественного достоинства Иисуса Христа, является указание на Его молитвы к Богу Отцу. Аргумент звучит просто и, на первый взгляд, логично: раз Иисус молился, значит, Он — не Бог, а создание, подчиненное и ниже Того, к Кому обращена молитва. Этот довод основан на фундаментальном для ислама понимании абсолютной, ничем не ограниченной единственности и трансцендентности Аллаха (таухид), которая исключает возможность воплощения и существования Бога в Троице. Однако такой подход является следствием буквального, внешнего и внеконтекстного прочтения евангельского повествования, не учитывающего всю глубину христианского богословия о личности Иисуса Христа и о смысле Его миссии. Молитва Христа — это не доказательство Его тварности или подчиненности, а ключ к пониманию величайшей тайны воплощения и домостроительства нашего спасения.
Молитва как свидетельство подлинного воплощения и добровольного уничижения
Чтобы правильно понять природу молитв Иисуса Христа, необходимо прежде всего осознать, Кем является молящийся и в каком состоянии Он пребывает. Христианское вероучение утверждает, что Иисус Христос — это предвечное Слово Божие, Второе Лицо Пресвятой Троицы, единосущное Отцу по Божеству. Но для спасения человечества это вечное Слово «стало плотию» (Ин. 1:14). Он воспринял полноту человеческой природы, кроме греха, со всеми ее свойствами, включая потребность в молитвенном общении с Богом.
Молитва Иисуса — это не молитва Бога к Богу в рамках Троицы. Это молитва Его человеческой природы к Божественной. Сын Божий, став истинным Человеком, добровольно воспринял все свойственные человеческой природе проявления смирения и зависимости от воли Отчей. Он голодал, уставал, скорбел — и молился. Это не умаляет Его Божественного достоинства, а, напротив, подчеркивает реальность и полноту воплощения. Если бы Христос не молился как человек, Его человечество было бы призрачным, неполноценным. Его молитва — это знак того, что Он есть совершенный Бог и совершенный Человек одновременно и нераздельно.
Более того, молитва Христа была выражением Его добровольного *кенозиса* (греч. κένωσις — уничижение, умаление), о котором говорит апостол Павел: «Он, будучи образом Божиим… уничижил Себя Самого, приняв образ раба» (Фил. 2:6-7). Он, будучи равен Отцу, добровольно подчинил Свою человеческую волю Божественной воле Отца, став послушным «даже до смерти, и смерти крестной» (Фил. 2:8). Его молитва в Гефсиманском саду — «впрочем не Моя воля, но Твоя да будет» (Лк. 22:42) — является высшим выражением этого добровольного послушания, а не доказательством Онтологического неравенства.
Молитва как выражение единства в Троице и наставничество для людей
Молитвенная жизнь Иисуса имеет и другое, не менее важное измерение. Она раскрывает вечные отношения между Лицами Пресвятой Троицы. Вне времени и пространства Сын пребывает в вечном, совершенном и любовном общении с Отцом и Святым Духом. Это общение ипостасей единого Бога. Воплотившись, Сын продолжает это общение в условиях земной, человеческой жизни через молитву. Молитва Христа является земным выражением вечного диалога любви внутри Троицы. Она показывает не различие сущностей (Бог и не-Бог), а различие ипостасей (Отец и Сын).
Кроме того, Евангелия многократно показывают, что молитва Христа была для Его учеников и для всех последующих поколений верующих высшим примером для подражания. Если бы Христос, будучи истинным Богом, не молился, то у людей могло бы возникнуть ложное представление, что молитва — удел только слабых тварей, а для «богоравного» человека она не нужна. Но Христос, будучи безгрешным и совершенным Человеком, показывает, что молитва — это естественное и необходимое состояние человеческой души, устремленной к Богу. Он учит нас *как* молиться («Отче наш…»), и Своим личным примером показывает *необходимость* молитвы. Он молится перед важнейшими событиями Своего служения: перед избранием апостолов (Лк. 6:12), перед Преображением (Лк. 9:29), перед крестными страданиями (Мф. 26:39). Это педагогический прием, показывающий людям путь к соединению с Богом.
Содержание молитв Христа доказывает Его уникальное достоинство
Внимательное изучение не просто факта, но и содержания молитв Иисуса Христа в Евангелиях открывает удивительную вещь: в них нет ни тени того рабского страха или удаленности от Бога, которые характерны для молитвы твари. Напротив, они свидетельствуют о невероятной, уникальной близости и сыновней уверенности.
Христос обращается к Богу не как к далекому и грозному Владыке (как «Аллах» в исламе), а как к «Отцу» (арам. «Абба»). Это обращение было настолько необычным и дерзновенным для иудейской традиции, что шокировало современников. Оно отражает отношения не раба и господина, а Сына и Отца. В самой известной молитве Он учит нас говорить «*Отче* наш». Но только Он один может говорить «Отец Мой» в абсолютном, единственном смысле. В Его устах это — не метафора, а указание на истинное, вечное отношение.
Более того, в Своих молитвах Христос не просит прощения за *Свои* грехи (как должен был бы делать простой человек или пророк), но ходатайствует *за других* (Ин. 17). Он просит Отца прославить Его той славой, которую Он имел у Него «прежде бытия мира» (Ин. 17:5). Какая тварь, какой пророк посмел бы просить о такой славе? Это слова Того, Кто сознает Свое предвечное бытие и равенство с Отцом. Его молитва является не актом подчинения низшего высшему, а актом любовного согласия ипостасей в единой воле.
Завершение
Таким образом, рассматривать молитвы Иисуса Христа как простой аргумент против Его божественности — значит совершать фундаментальную ошибку, смотря на величайшую тайну через узкую щель человеческой логики. Такой подход видит лишь внешнюю форму действия, но полностью упускает его сущность, контекст и действующее Лицо.
Молитва Христа — это не слабость твари, а сила Творца, добровольно взявшего на Себя всю полноту человеческого бытия, включая его глубочайшую потребность в единении с Богом. Это краеугольный камень воплощения: если бы Он не молился, Его человечество было бы неполным, призрачным, а наше спасение — недостижимым. Его молитва — это не просьба подчиненного к начальнику, а совершенное выражение вечного, любовного диалога между Отцом и Сыном, явленное нам в условиях времени и пространства. В Гефсиманском саду мы слышим не отчаянную мольбу творения, а голос Нового Адама, свободно и любовно подчиняющего человеческую волю воле Божественной, чтобы исцелить в Себе наше непослушание.
Следовательно, молитва Христа является не доказательством того, что Он не Бог, а самым ярким доказательством обратного. Она открывает нам не бездну между Ним и Отцом, а непостижимую глубину их единства и любви, в которую Он теперь вовлекает и нас. Указывать на молящегося Христа и говорить: «Смотри, Он не Бог!» — все равно что смотреть на царя, добровольно снявшего корону, чтобы войти в хижину прокаженного и исцелить его, и делать вывод: «Смотри, он не царь!». Истина же в обратном: именно этот величайший акт смирения и любви с несомненностью свидетельствует, что вошедший в хижину — и есть истинный Царь.
Источники
Эта статья была подготовлена с использованием некоторых идей, изложенных в следующих работах:
Джон Гилкрист, «Бог или пророк? – Отстаивая истины Евангелия»
Норман Л. Гайслер, «Энциклопедия христианской апологетики»
Епископ Арсений (Жадановский), «Божественное достоинство лица Иисуса Христа»
Протоиерей Олег Давыденков, «Догматическое богословие»
Священник Марк Со极уп, «Учение Библии о Божественном достоинстве Христа и Святого Духа»
Протопресвитер Михаил Помазанский, «Догматическое Богословие»
